Предисловия нет
Пророк Аггей первый из тех, кто последовал за пленными иудеями. В его свидетельстве есть много простодушного и наивного. Тем не менее мы особо отчетливо обнаруживаем Дух Христа, действующий в нем, как и в любом другом пророке. Аггей свидетельствует о грядущей славе Господа Иисуса, и в то же время не менее выразительно передает действительное состояние тех оставшихся иудеев, которые вернулись из Вавилона. "Во второй год царя Дария, в шестой месяц, в первый день месяца, было слово Господне через Аггея пророка к Зоровавелю, сыну Салафиилеву, правителю Иудеи, и к Иисусу, сыну Иоседекову, великому иерею: так сказал Господь Саваоф: народ сей говорит: не пришло еще время, не время строить дом Господень". Это не просто оправдание, а недостаточная забота о славе Бога под предлогом того, что время еще не пришло. Мы сталкиваемся с точно такой же отговоркой и теперь, с тем же неправильным отношением к приходу Господа Иисуса - с оправданием, что поскольку еще не пришло время для славы и не время еще устанавливать дела по правде божественной силой, то мы можем легко уступить нравственному беспорядку и вести неправедный образ жизни, отступив от воли Бога в настоящее время.
И опять возникает неизбежная альтернатива, состоящая в том, что наши мысли должны быть заняты либо делами Господа, либо своими. Апостол Павел считал необходимым специально упомянуть этот корень зла, когда писал филиппийскому собранию, которое больше и сильнее подчинялось слову Бога. Были и такие, кто обнаруживал стремление своей души к чему-то другому, а не к тому, что принадлежало Иисусу Христу (увы! это весьма характерно для христиан и встречается не так уж редко). Так было и когда он писал: все искали своей собственной выгоды. Столкнувшись с этим, апостол Павел показывает, что день Христа, если правильно его понять и правильно к нему отнестись, окажет сильное воздействие на эгоизм в наших душах и беспощадно осудит его, а свет того дня будет пролит прямо на то, что охватывает настоящий день.
Аггей делает то же самое. Нет никого, кто бы более выразительно представил долг израильтян по отношению к настоящему и кто бы так же, как он, открыл нам свет грядущего царства Господа. Аггея и Павла нельзя противопоставлять друг другу, но, наоборот, чем больше мы верим, что Он придет, тем больше мы должны быть убеждены, что теперь нет ничего несообразного с его приходом. Поэтому, когда говорят: "Не пришло еще время, не время строить дом Господень", то слово Бога доходит через заявление пророка: "А вам самим время жить в домах ваших украшенных, тогда как дом сей в запустении?" Несомненно, во всем этом чувствуется прискорбная забывчивость о славе Бога; и об этом тем более печально слышать, что они начинали-то лучше. Так всегда было с оставшимися.
Ездра очень связан с нашим пророком, потому что в центре внимания в книге Ездры - храм Бога, и Аггей, несомненно, сосредотачивает все внимание на том же самом - на доме Бога. Неемия, что вполне естественно, все внимание уделял городу и общему состоянию народа. В книге Ездры сказано, что когда остатки иудеев возвратились из плена, то первым делом они поставили жертвенник на его основание. В 3-ей главе мы читаем: "И поставили жертвенник на основании его, так как они были в страхе от иноземных народов". Это чрезвычайно прекрасно. Страх обуял их благочестивые души не потому, что они пытались защитить себя человеческими средствами, а потому, что они всем сердцем повернулись к Богу и они стали возносить ему всесожжения на жертвеннике. Они прежде всего думали о Боге. Они искали у него защиты от своих врагов. "И стали возносить на нем всесожжения Господу, всесожжения утренние и вечерние. И совершили праздник кущей, как предписано, с ежедневным всесожжением в определенном числе, по уставу каждого дня. И после того совершали всесожжение постоянное, и в новомесячия, и во все праздники, посвященные Господу, и добровольное приношение Господу от всякого усердствующего. С первого же дня седьмого месяца начали возносить всесожжения Господу". Это тем более замечательно, что "храму Господню еще не было положено основание". Поэтому появился удобный предлог для задержки строительства, если их сердце не было расположено к Богу. О, если бы они продолжали так же, как и начали! Но нет ничего необычного в том, что они начали в Духе, а под конец действовали по плоти; именно так случилось и с остатком благочестивых израильтян. Они тоже начинали действовать в Духе. Аггей укоряет их за то, что они, по крайней мере, далее поступали по плоти. Они не шли больше теми светлыми путями, какими начинали идти. Принеся "всесожжения Господу" на жертвенник, они перестали заботиться о том, чтобы воздвигнуть храм и занялись своими делами. Поэтому пророк теперь указывает им на последствия этого. Где же благословение или слава в их делах? Не потому ли они упали духом, встретившись на своем пути с затруднениями?
Однако это не все. Помимо всего прочего, они стали расселяться по миру. Эти два факта неразрывны. До тех пор, пока они устремляли свой взгляд на Бога, они получали благословение и защиту, но как только Бог перестал привлекать их взор, они не только устремили свой взгляд на своих противников, но начали появляться правдоподобные причины для расселения. Жертвенник был замечательным свидетельством их веры. Прежде чем был построен храм и пока он строился, жертвенник был помещен на свое основание: об этом они прежде всего позаботились. Это было замечательным поступком вернувшихся из плена иудеев, но духовная сила иссякла и ей больше не было продолжения.
Этим они позволили себе заменить то, что называется храмом. Предположим, что люди проявили готовность и усердие нарушить установленные человеческие формальности, чтобы собраться вместе во имя Господа (если бы это решило все дело), но на этом они внезапно вдруг останавливаются, даже не думая продолжать познание полезного учения Духа и волю Господа или предоставляя Богу право действовать согласно его собственного Слова. Это тогда отвечало бы именно данной цели, то есть удовлетворению простым фактам, что они смогут встретиться как ученики. Среди многих людей наблюдается постоянная тенденция успокаиваться на этом, не доходя до имени Господа, который всегда держит дверь открытой для всех, кто от Бога. Одни только встречи вместе, как христиан, еще сами по себе не приводят вещи в надлежащий порядок. Ибо не возникает вопросов касательно состояния или того, как прославить Господа. То, что не воспитывает души в отношении Христа, вряд ли принесет утешение. Собираясь просто как ученики, люди могли найти успокоение в том, что они отделяются от всего, что явно порочно и открыто осуждается в Слове Бога, но все негативное или лишенное славы Бога никогда не может удовлетворить душу, обновленную через благодать. И, хотя жертвенник был установлен на месте вовремя, все же он предоставлял возможность остановиться на этом и не идти дальше и таким образом становился препятствием. Это был, несомненно, жертвенник Богу, но он был таковым по отношению к ним самим, поскольку удовлетворил их первые желания. Нельзя отрицать, что все это хорошо, и замечательно видеть души всерьез приступивших к исполнению действительно для них необходимого. Нет ничего более опасного, чем стремиться к чему-то слишком великому прежде, чем мы прочувствуем всю глубину наших потребностей. И в то же время сама та вера, которая покоряется чувству наших истинных желаний, которые видит Бог, никогда не остановится на этом, а пойдет дальше, привлекаемая и воодушевляемая благодатью Бога, и будет думать о том, что соответствует его славе. Именно это обязан был сделать остаток иудеев. Тот факт, что Бог милостиво соблаговолил позволить иудеям воздвигнуть жертвенник (что стало потребностью израильтян; и на нем они возносили "всесожжения Господу"), обязывал их к тому, чтобы они ничего не оставляли незавершенным, старательно трудились, не боясь никаких трудностей до тех пор, пока не будет завершен храм. Они же не сделали этого; и в следствие их апатичности, их удовлетворенности тем, что исполнились их самые первые желания и больше ничего не требуется и что они затем обратились к своим собственным нуждам и своим собственным домам, Бог позволил осмелеть и подняться их врагам, которые, устремив издалека на них свой ревностный взгляд, старались помешать им и искали случая натравить на них своих персидских владык.
Таким образом, неверие постоянно наводит нас на то, чего мы так боимся. Было вполне естественным, что иудеи боялись своих бдительных врагов, но им следовало надеяться на Бога. Где искренне доверяют Богу, там, всем на удивление, противника побеждают его же оружием, и врагов приводит в ужас даже самый слабый народ, имеющий веру в живого Бога. Раав сказала правду о том, что иудеи наводили ужас на всех в Иерихоне, хотя и умолчала о двух соглядатаях. Она признала, что, несмотря на высокие стены, окружавшие город, хананеи содрогались от страха перед презренными израильтянами. Итак, мы видим здесь, что чужеземцы, поселившиеся в Самарии, и их правители старались зорко следить за небольшим остатком иудеев. Ведь иудеи тревожили их, но тем вовсе не нужно было бы тревожиться, если бы они устремляли свой взор на Бога. То было явным отступничеством в душе, а это не только ослабляет всякое рвение во имя Господа, но и ведет нас к тому, что мы предпочитаем сами заботиться о себе, нежели позволяем ему заботиться о нас.
Поэтому строительство дома Бога с легкостью могли перенести на более удобное время, ведь последовал настоятельный призыв к удовлетворению их собственных человеческих желаний - к построению их украшенных домов. "А вам самим время жить в домах ваших украшенных, тогда как дом сей в запустении? Посему ныне так говорит Господь Саваоф: обратите сердце ваше на пути ваши. Вы сеете много, а собираете мало". Они усердно старались для самих себя, но каков был результат их усердия? "Едите, но не в сытость; пьете, но не напиваетесь; одеваетесь, а не согреваетесь". И горькое разочарование, как и следовало ожидать, постигло народ Бога, который жил для себя. Наше дело - заботиться о том, что Божье; его же милосердное дело - заботиться о нашем и обо всем. "Зарабатывающий плату зарабатывает для дырявого кошелька". В любом случае проявилась досада эгоистичной души. В благодати следует другой призыв - призыв обратить сердце на свои пути. Сначала был упрек, затем последовал воодушевляющий призыв и вместе с тем предостережение. "Так говорит Господь Саваоф: обратите сердце ваше на пути ваши. Взойдите на гору и носите дерева, и стройте храм; и Я буду благоволить к нему, и прославлюсь, говорит Господь. Ожидаете многого, а выходит мало; и что принесете домой, то Я развею. - За что? говорит Господь Саваоф: за Мой дом, который в запустении, тогда как вы бежите, каждый к своему дому".
Я не знаю ничего более трогательного, чем ощущение Богом пренебрежения к себе со стороны его недостойного народа. Их, конечно, привлекало не великолепие камней, которое привлекает в настоящее время остаток иудеев, не касалось это и более низкого положения дома иудеев по сравнению с положением дома Соломона, по поводу которого Бог выражал недовольство, но Он действительно чувствовал их безразличие к себе. Мы твердо знаем и обязаны знать, что Он ничего не желает сделанного руками человека для своей славы, но, тем не менее, Он всегда чувствует недостаток сердечности к себе. Дело в том, что слава Бога связана с лучшим благословением его народа. Вы лучше всего сослужите душе, если наполните ее Господом. Все другие средства в лучшем случае отрицательны, какими бы ценными они ни были.
Несомненно, использование пророчества Аггея в нравственном плане, вплоть до нашего времени, очень поразительно со многих точек зрения. Призыв к иудеям заботиться об имени Бога и печься о его доме и его славе учит не только правильному поведению, но является подробной инструкцией и находит замечательное применение и по сей день; но нет ничего более важного, чем то, как Господь оценивает преданность себе и поклонение ему святых.
Затем указывается, что неудача была куда серьезнее, чем при обычных обстоятельствах. И тем более замечательно, что Бог больше не утверждал свой престол в Израиле, но Он вовсе не ослабил своего духовного давления. Над этим следует поразмыслить. О престоле, на котором царствовали от его имени и который являлся свидетельством для народов, больше не шла речь. Он был низвергнут. Престол Бога был не в Сионе, до времени его не будет нигде на земле, хотя, конечно, Он не отказался от намеченной цели; но пока Он оказывает моральное воздействие; именно это становится ясным сейчас. "Посему-то небо [начиная с этого] заключилось и не дает вам росы, и земля не дает своих произведений. И Я призвал засуху на землю, на горы, на хлеб, на виноградный сок, на елей и на все, что производит земля, и на человека, и на скот, и на всякий ручной труд". Именно Бог нарушил все их эгоистичные потуги. Он наказал неверие и, как следствие этого, пренебрежение вернувшихся из плена иудеев. И сделал Он это вовсе не потому, что не любил их, а из любви к ним. "Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает". Когда же Он отпускает людей без упреков, то это верный и явный знак того, что Он разорвал с ними все фактические узы, если таковые вообще были, что теперь Он, пусть даже временно, их не признает. Поэтому те самые наказания, обрушившиеся на иудеев, явились доказательством того (пусть даже через несчастья), что Он следил на ними и что Он почувствовал их пренебрежение к нему и возмутился (пусть и в своей божественной верности, но все же оставаясь их властелином) неумением своего народа заботиться о его славе.
Тем не менее, в то время Бог благословил своего свидетеля пророка Аггея. "И послушались Зоровавель, сын Салафиилев, и Иисус, сын Иоседеков, и весь прочий народ гласа Господа Бога своего и слов Аггея пророка, как посланного Господом Богом их, и народ убоялся Господа. Тогда Аггей, вестник Господень, посланный от Господа, сказал к народу". Как же удивительно милосердно со стороны Бога проявлять особую заботу о дне слабости! Я не слышал, чтобы кого еще из пророков называли прежде "посланным от Господа". Аггей по объему высказывания является меньшим из пророчествующих после плена, а по времени пророчества - самым ранним из всех пророков, но он единственный, кто удостоился такого почетного звания. Люди никогда бы не удостоили его этим званием. Отдельные критики, высказывая свои мысли об Аггее, имели обыкновение отличать его банальный и скучный стиль, называть его самым прозаичным из всех пророков, но он, несмотря на все это, оставался "посланным от Господа", "потому что немудрое [как считают это люди] Божие премудрее человеков". И сам пророк, который очень просто говорит о самых обыденных вещах - об украшенных домах иудеев, о том, что они много сеяли и об их дырявых кошельках, выступая с самыми банальными и простыми призывами, как может показаться, - был "посланным от Господа".
Я убежден, что здесь именно такой принцип. Мы видим его в предостережении нашего Господа, на которое мы уже ссылались (Матф. 18), когда Он напоминает своим ученикам о камнях преткновения. И нам хорошо известно, как это все истинно; то, что было когда-то праведным, сильным и свободным, в своем продвижении через убывающие воды потерпело крушение и разбилось в щепки. Мы знаем, что единое свидетельство христианского мира давно отошло и в целом заняло положение сатанинской силы, что теперь это свидетельство истины составляет наименьшую долю, что даже самое разумное и доброе вынуждено теперь служить человеческой гордыне, а не славе Господа, отделившись от этого мира ; и в результате всего этого становится невозможным отстаивать настоящее положение от неверия, которое, в свою очередь, делает своим самым могучим оружием огромное противодействие Новому Завету со стороны христианства. Несомненно то, что духовный разум может углядеть через это смешение и увидеть в нем подтверждение божественных предостережений, но это не препятствует тому, что являет собой величайшую показуху и высочайшие претензии, маскируясь именем Христа и все дальше отходя от божественной истины. Это приводит в великое нравственное замешательство искренние души, которые должны вызывать у нас, я полагаю, огромную нежность и проявление заботы к ним в настоящее время; но прежде всего успокаивает то, что Бог наделяет всех любящих Христа и собрание своей особой предусмотрительностью, чтобы они могли предвидеть тот день затруднений и слабости, когда народ могут обмануть еще в большей степени, чем раньше. Таким образом, это пример той самой заботы, когда могут, как было сказано, собраться двое или трое во имя Господа в том или другом месте, о чем Он выразительно говорит заранее. Что же нужно еще, когда есть Он? Нужно ли, чтобы запутавшееся большинство руководило теми немногими, кто знает и чувствует лучше и поэтому ненавидит тот легкий хлеб? Разве небесная манна неприятна на вкус, и разве старая привычка вышедших из Египта заставляет кое-кого тосковать по котлам для варки мяса и по чесноку? Я не знаю другого такого отрывка, где бы его присутствие было бы так выразительно и так подчеркнуто обещано, как в том месте, где сказано, что его общество может состоять из двоих или троих, собранных во имя его.
Тот же самый принцип мы находим и в послании Иуды. О падении христианского свидетельства там сказано более убедительно и сурово, чем в каком-либо другом отрывке Нового Завета: "Горе им, потому что идут путем Каиновым, предаются обольщению мзды, как Валаам, и в упорстве погибают, как Корей". И все же именно в этом послании говорится: "А вы, возлюбленные, назидая себя на святейшей вере вашей". Только в этом отрывке Нового Завета наша вера названа святейшей; я думаю, что Святой Дух только потому соблаговолил применить такой термин, что желал сохранить веру от тенденции уничтожения ее в результате возникших затруднений в положении вещей и во времени. Народ смутно чувствовал, что христианство находится в неком замешательстве. Следовательно, в таком затруднительном положении всегда появляется соблазн отступить от веры и не исполнять волю Бога там, где тяжело следовать его путями и приходится многим расплачиваться. Во времена слабости и неопределенности мы должны больше всего и упорнее всего следовать истине Бога. Мы не должны идти ни на какие компромиссы исключительно ради имени Христа. Мы призваны бороться не за свое имя, не за свою честь, не за что-то другое на земле, и, более того, мы не должны противостоять другим, борющимся за имя его, которое принадлежит как им, так и нам, но мы призваны оставаться непоколебимыми и несгибаемыми там, где речь идет о вере. Поэтому, назидая себя на святейшей вере их, они должны сохранять себя "в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни". Серьезность и успокоительную силу такого слова, как это, для такого времени, как наше, трудно преувеличить. Нет, мы не станем подобны лаодикийцам, мы не должны говорить, что истина, святость и любовь безнадежны только потому, что на веру покушались всеми возможными способами. Это не так. "Назидая себя на святейшей вере вашей... сохраняйте себя в любви Божией". Мы не должны опускаться вместе с упадком христианства, скорее, мы должны становиться сильнее и подняться благодатью Бога; и если мы не способны больше ничем похвалиться, то, по крайней мере, останемся преданными вере избранников Бога, вере, действующей через любовь. Этим мы обязаны Христу и в большей степени еще из-за опасности и трудности для собрания, не просто за наши собственные души, а ради того, кто умер за нас и вновь явится, чтобы взять нас к себе, когда мы вкусим сладость его одобрения за то, что смогли вынести любые поношения за имя его. Несомненно, ничего не стоит то, что не основано на личности Сына Бога, являющегося объектом веры; Он - единственное испытание на сохранение целостности.
Замечательным образом в Новом Завете предвидится мрачный день, так что без всяких претензий всегда будет настоящее предвидение для собрания. Позвольте мне проиллюстрировать то, что я имею в виду. Бог позаботился в дни апостолов о том, чтобы святые апостолы признали то, что некоторые люди считали непристойным, но что на самом деле исходило от Духа; и, конечно, им следовало остерегаться заходить слишком далеко, когда дело касалось его. Поэтому в посланиях Фессалоникийцам апостол Павел просит святых из Фессалоники уважать предстоятелей их в Господе и вразумляющих их. Вероятно, сами они были удивлены тем, что Господь сделает так много для них. Так и здесь, хотя и на более высоком уровне, Аггей назван "вестником Господним". Не было большой необходимости называть так Исаию или Иезекииля, но Аггея следовало назвать так. Возвышенный стиль Исаии, большой объем и глубокое содержание его пророчеств говорят сами за себя. То же самое характерно и для Иезекииля. Иначе дело обстоит с Аггеем, что совершенно ясно из той умаляющей его значимость оценки, которую дают ему наши критики. Та простота и обыденность, с какой большей частью написана книга пророка Аггея, заставляет некоторых думать, что он просто добрый человек, стремившийся как можно лучше выполнить свой долг в сложившихся обстоятельствах. И все же вплоть до того времени никто, кроме Аггея, не был назван "вестником Господним". Никто не был удостоен, так сказать, такой заботливой поддержки и защиты щитом Бога в окружении врагов. Он был выслан вперед, одетый в истинный плащ вестника, окутывавший его. Будучи более открытым, он, тем не менее, был и в большей мере защищен. Несмотря на подобный стиль, Бог предусматривал те древние времена, когда Он привлек внимание к тому факту, что эти труженики, которых некоторые склонны были презирать, являлись предстоятелями их в Господе.
Но в этом есть еще кое-что более поучительное и ценное. Ибо, несомненно, и в наши дни мы не нуждаемся в новом наставлении; и если это и тогда был истинный принцип (закон), то не менее истинным он остается и теперь. Фессалоникийские святые не получили от Господа права обличать властью этих братьев, как в том случае, когда апостол избирал старейшин для этих братьев. Поистине замечательным методом было призвать святых к признанию тех, кто от Бога в тех местах, где апостольский выбор не мог иметь места. Но апостол Павел явно представляет это как долг, заключающийся в признании нашей духовной силы в форме определенного принципа, и никак иначе. Как мы уже видели, внушаемое слово осторожно привлекает внимание к их положению и ревностно сохраняет это. Поэтому, когда мы не имеем возможности регулярно (как и теперь) назначать старейшин апостольской властью, мы можем с благодарностью прибегнуть к тому, что было истинным прежде и независимо от этого. Так мудро и милосердно заботится Господь о нас в этот день слабоволия, пороков и обмана.
Но что в таком случае соответствует "вестнику Господнему" в настоящее время? - Человек, который пользуется свидетельством Бога ради славы Бога, который неотступно придерживается его и вместе с тем неотступно ищет добра для народа Бога и который способен вынести всю ненависть, презрение и неприятие, но, несмотря на это, подбодряет других людей, как и свою собственную душу, радостным ожиданием славы и торжества с Христом по его пришествии. Но тот, кто способствует распространению иллюзорных надежд этого мира и напрасно мечтает о совершенствовании христианского мира, является, я думаю, совсем другим вестником. Однако в одном будьте уверены: ни одна истина не принесет пользы до тех пор, пока вы не будете готовы претворить ее в повседневную жизненную практику. Мир позволит вам придерживаться ее и даже говорить о ней, притворяясь, что миряне видят, что вы серьезно не думаете быть верующими и поэтому призываете их быть такими же. Ведь нисколько не напоминает "вестника Господнего" тот, кто говорит одно, а делает другое, кто обличает мирское, а сам ищет такового для своей семьи, кто правильно рассуждает и вместе с тем никогда не думает отстаивать свои убеждения. Может ли подобная жизнь принести пользу божественному свидетельству? Что еще так рассчитано на разрушение истины, как не явное несоответствие ей на деле?
В Новом Завете под "человеком Божиим" подразумевается человек, преданно служащий душам, но этот термин ни в коем случае не ограничивается только христианством, будучи, скорее, сам по себе близок к ветхозаветному выражению. Под этим термином мы можем понимать верующего, обладающего духовным мужеством и духовной силой, отождествляющими его самого с интересами Господа и позволяющими ему вести благородную борьбу веры с разного рода препятствиями, подвергаясь при этом опасностям. Подобное свидетельство просто несовместимо с уступками человеческим принципам и духу эпохи.
Однако мы не должны предполагать, что верность в такое время, как наше, представляет собой подвиг. Когда пришло ухудшение и недалек суд, то, конечно, ни к чему видимость силы. Бог желает, чтобы все почувствовали это состояние упадка, и свидетельство его необходимо сохранить. Когда Он призывает к власянице и пеплу, Он вовсе не характеризует власть так, чтобы это было приятно мирскому оку. Таким образом, одним из самых верных признаков практического общения с Господом является то, что в подобный момент человек всем сердцем желает быть малым, что согласуется с желанием и намерением Бога. Но то, что привлекает мир, всего лишь льстит и потворствует самомнению человека. Сам мир представляет собой суетную, полную самомнения показуху, и он любит своих. Ничто так не увлекает людей, как то, что льстит тщеславным человеческим желаниям, которые внешне могут казаться очень скромными, однако грешный человек лишь себе ищет славы и величия. Но когда слуга Бога, таким образом, проникается человеческим духом, то он, разумеется, перестает прислушиваться к призыву Бога, обращенному к тем, кто его, теряет свою ясную уверенность и либо ожесточается, либо начинает страшиться наказания Бога. Когда христиане лишаются чувства силы и позора креста, то верх берет филантропия, оказывающая большое влияние на людей, и начинает действовать то, в чем люди видят замену жизни в вере и тщетно надеются предотвратить этот злой час по меньшей мере в свои времена. Нет необходимости отрицать рвение и искренние поиски того, что хорошо в нравственном отношении. Кое-кто видит самоотречение в посвящении себя религиозным целям или благотворительности, но человек Бога в наше время упадка вошел в область признания Христа, и он должен еще сильнее, чем прежде, оставаться верным распятому Христу. И совершенно очевидно не только то, что Он скоро придет, чтобы забрать нас на небеса, но и то, что в должное время Он явится судить каждую высокую мысль и честнейшие, на взгляд людей, инициативы, которые полностью будут сметены потоком отступничества.
"Тогда Аггей, вестник Господень, посланный от Господа, сказал к народу: Я с вами! говорит Господь". Какая удивительная аналогия с тем, чем охвачены мы (что занимает наши мысли)! "Я с вами!" - это источник спасения веры в дни самого крайнего слабоволия; и позвольте мне еще раз спросить, имели ли они что-либо лучше этого в свои самые светлые дни. Увы, что еще может быть лучше, чем пребывание Господа с ними? Иметь самых блаженных слуг было бы недостаточным, если не иметь самого господина. Это явилось великой защитой и неисчерпаемым источником советов и помощи в момент, когда израильтяне вышли из Египта. Какая благодать - вновь чувствовать его присутствие после Вавилона, когда все явно было разрушено и сметено! "Я с вами! говорит Господь". Говорит всего лишь несколько слов, но как они поддерживают и благословляют всякого и как глубоко западают они в душу верующего! "И возбудил Господь дух Зоровавеля, сына Салафиилева, правителя Иудеи, и дух Иисуса, сына Иоседекова, великого иерея, и дух всего остатка народа, и они пришли, и стали производить работы в доме Господа Саваофа, Бога своего, в двадцать четвертый день шестого месяца, во второй год царя Дария".
Замечательно здесь то, что они строили, не дожидаясь разрешения на это от царя. Они выполняли работу, потому что получили известие от Бога, а не потому, что таково было предписание царя. Царь позже разрешил им делать это, но они отважились делать это согласно своей вере, просто действовать по слову Бога, не дожидаясь чьих-то других приказаний. И Бог не забыл кое-что сделать для них. Израильтяне по-прежнему оставались Лоамми ("не Мой народ"). Они на время потеряли свое признанное положение в мире, но Бог не забывал испытывать, направлять и благословлять верных. Тем не менее его справедливое управление продолжалось, поскольку настали времена язычников. Стало еще больше верующих; и мы всегда можем быть уверены, что если мы внутренне с Господом, то Он, несмотря ни на какие препятствия, подействует снаружи. Но если встретит противодействие, то сумеет обратить многих противников таким образом, чтобы способствовать своему делу; если же, с другой стороны, его провидением обнаружатся внешние силы, лелеющие дружеские намерения, то Он использует это во благо. Все будет содействовать благополучию тех, кто любит его. Невозможно сокрушить веру никакими тяжкими испытаниями. Она приводит к Богу, который никогда не обманывает ожиданий и который любит укреплять верующего в то время, как все остальные ослабевают. Он - Бог, оживляющий мертвых. "Не будь побежден злом, но побеждай зло добром". Христос - истинное доказательство этому, и радость Господа - в силе его народа. Так пусть же мы всегда будем уверены в нем!
По-видимому, иудеи, подобно нам самим, были склонны впадать в уныние, поэтому время от времени являлись пророки, являлись похожим образом, но пророчествовали все настойчивее. Поскольку возрастало неверие, то Бог все выразительнее свидетельствовал, продолжая посылать свои слова своему народу. "В седьмой месяц, в двадцать первый день месяца, было слово Господне через Аггея пророка: скажи теперь Зоровавелю, сыну Салафиилеву, правителю Иудеи, и Иисусу, сыну Иоседекову, великому иерею, и остатку народа: кто остался между вами, который видел этот дом в прежней его славе, и каким видите вы его теперь? Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто?" (Гл. 2,1-3). Самодовольство просто недопустимо. Бог сделает нас правдивыми в наших помыслах и путях. Лучше всего не иметь слишком пылкого воображения, но быть праведным и справедливо взвешивать и оценивать все. В то же время давайте оставлять место для благодати и силы Бога. Возьмем, например, настоящий момент и посмотрим на него с практической точки зрения. Нет ничего более опасного, чем забывать дух, приличествующий тем, которым Бог явил свою милость, даровав им истинное понимание того, что подходит ему в этом действительно гибельном положении христианства. Не это ли так нам необходимо, чтобы проследить за тем, подобающим ли тоном мы утверждаем истину. Чем больше мы узнаем о Боге, тем больше развиваем в себе скромность желаний. Это вовсе не значит, что вы не должны решительно отстаивать свои убеждения, но значит, что, отстаивая их, вы должны испытывать справедливое чувство своей собственной слабости и осознавать, что вы сломлены духом, вспоминая, как слава Бога пострадала через нравственное падение его народа. Поэтому справедливым было то, что они обязаны были почувствовать слабость всех тех, кто носили имя Бога в своей среде. "Кто остался между вами, который видел этот дом в прежней его славе..?" Мы чувствуем то, как сильно пало собрание и почему это произошло, но мы не должны из-за этого падать духом. В недоверии и разочаровании нет ничего от Христа. Святой Дух никогда не вселяет в людей сомнение. Если в сознании людей возникают какие-то разногласия по поводу того, что называется нравственным падением собрания, то следует сказать несколько слов о настоящем неустойчивом положении вещей среди тех, кто призывает имя Господа.
Мы должны помнить о том, что собрание рассматривается с двух точек зрения: собрание как общность, созданная Христом, и собрание, воздвигнутое человеком, то есть слугами Христа. "Врата ада не одолеют ее". Но то, что построено слугами Господа, всегда может подвергаться оскорблению элементами более или менее недостойными, если не сказать вредными. Оно может пострадать от чего-то мирского, от спешки и небрежности, от плотских чувств, от тысячи всяких дел, которые безнаказанно творит естество и которые, в конечном итоге, позорят и бесславят Господа. Вот почему в посланиях Коринфянам мы встречаем кое-какие факты, о которых апостол Павел говорит тоном серьезного предостережения. Они положили основание, не только бесполезное, но даже вредное - "из дерева, сена, соломы". Более того, могла возникнуть сила, оскверняющая рукой, сеющей там гибель. Тот, кто создавал ничего не стоящее, возможно, спасется, когда его дело погибнет, но человек, оскверняющий или разрушающий дом Бога, сам погибнет от суда Бога. Все это касается людей, которые строят. Таким образом, мы видим подтверждение двух аспектов. С одной стороны, возведенное здесь на земле Христом собрание Бога никогда не терпит поражения, оно воздвигнуто из живых, ни в коем случае не из мертвых. С другой стороны, есть и плохое мастерство, более или менее небрежное служение, какое может иметь место, - либо нехорошие люди делают то, что угодно им, либо хорошие, но не во всем направленные Богом; и поэтому происходит увеличение худших по качеству материалов, не представляющих ценность для Бога, материалов, которые портят его храм и еще больше навлекают на себя ответственность за смущение людей, беспорядок и ослабление веры. Именно последняя точка зрения указывает нам на источники распада, который скоро постигнет собрание. Эти непорочные вещи - "дерево, сено, солома"- означают, я думаю, неразумное и легкомысленное учение, воспитывающее соответствующим образом. Это также может означать, в первую очередь, учения, приятные плоти и поэтому привлекающие людей в плотском состоянии, возможно, необращенных или диких людей.
Некоторые, конечно, думают, что едва ли стоит говорить о крушении собрания; но почему бы и нет? Ведь в этом вина не Бога, а только человека. Бог вызвал Израиль из Египта, и все же Израиль потерпел крах. Стоит ли тогда удивляться тому, что язычник не остался в его милости? Сравнив это с отрывком из Рим. 11, мы можем увидеть, как мало это удивляло апостола Павла. Этот принцип проходит через все отношения Бога с человеком. Тварь всегда терпит поражение, но все оборачивается славой Бога. Нет сомнений, собрание существует, как и Израиль, в состоянии разрушения. Разве протестант не признает это, когда смотрит на протестантизм? Справедливые и духовные люди безоговорочно признают это.
Все это лишь случаи общей истины. Первый человек пал в грехе и считается павшим в общем смысле слова. Но вот другой замечательный факт - второй человек воскрес из мертвых и с него началась новая тварь, которая никогда не погибнет и не потерпит провала. Таким образом, тот же самый принцип использован шире и глубже, чем всегда; но как только мы касаемся ответственности человека, мы видим крушение и приходим в замешательство. Каждый чувствует это; каждый благочестивый разумный человек признает это, даже если и не привык говорить об этом и поэтому чувствует неловкость, боясь, что этот факт может скомпрометировать благодать и верность Бога. Без томления души невозможно любить Христа и собрание. Несомненно, я мог бы без затруднения назвать имя известного высокопоставленного церковного лидера, который, будучи благочестивым человеком, оплакивает теперешнее состояние церкви. Я рассматриваю его как личность, занимающую свои мысли той областью, которая в духовном отношении очень удалена от той, в которой большинство из нас сейчас пребывают. И все же мы не можем сомневаться в существовании истинного благочестия, равно как и те, кто любит Христа и принадлежат ему. Но теперь невозможно питать такие божественные чувства, присущие новому человеку, и не ощущать при этом, что настоящее положение дел противоречит славе Христа. Признаюсь, что я питаю больше симпатии к ропчущим верующим, чем к тем, которые возвещают успешное процветание христианства ждут торжества тысячелетнего царства как плода трудов собрания. Как можно испытывать симпатию к подобной бесчувственности, к подобному неумению понять действительного бесславия, навлекаемого на Господа? Ведь это, пусть даже неосознанно, явно может сыграть на руку сатане.
Что касается ободряющего заверения, посланного через пророка от Святого Духа, пребывающего с иудеями, как и в тот день, когда они были выведены из Египта, то мы должны помнить, что сила Бога пребывает в каждом добром деле, содеянном Духом. Именно Он всегда наполнял людей силой, в Израиле или в собрании, придавал силы человеку, твари или чему-нибудь еще. Сила всегда исходит от Духа, и поэтому сказано: "Но ободрись ныне, Зоровавель, говорит Господь, ободрись, Иисус, сын Иоседеков, великий иерей! ободрись, весь народ земли, говорит Господь, и производите работы, ибо Я с вами, говорит Господь Саваоф. Завет Мой, который Я заключил с вами при исшествии вашем из Египта, и дух Мой пребывает среди вас". Это не тот Дух, дарованный особой властью, еще в меньшей степени это то личное присутствие Христа, которым были удостоены иудеи, когда Христос восшел на небеса, а на земле образовалось собрание; но, согласно тому, как Он действовал сначала в Израиле, Он будет действовать в благодати даже после вавилонского плена иудеев.
Это происходило не только через Аггея, говорившего с ним, но и через его милосердное воздействие, направленное на укрепление остатка иудеев, нуждающихся в слове Бога. Он вновь был готов благословить их, но только, конечно, таким образом, какой подходил тем сложившимся отношениям, то есть благословить по иудейскому образу и критериям. В этом не было ничего дополнительного (как некоторые полагают) и отличного от того, о чем говорится в 14-ой главе евангелия по Иоанну, где Господь сообщает о Духе, не только пребывающем с ними, но и живущем в них. Он должен был пребывать с ними, а не уходить, как Иисус; и Он должен был не просто быть с ними, но в них. Он был дан иным образом, и христиане познали его. Так близко Дух Бога сплачивается со всеми делами, угодными Христу. Какими бы привилегиями и какой бы силой ни были наделены те древние иудеи, лично Он не присутствовал и не мог присутствовать в них, но им Господь одарил нас, когда Он возвратился на небеса после своей смерти и воскресения. С тех пор это стало для нас новой силой, объединяющей нас с Отцом и Сыном. И эта связь носит более небесный характер.
Но Дух Бога пребывал с иудеями согласно произволению Бога относительно земли и согласно тому закону, под властью которого находились иудеи, будучи народом по плоти. С нами Он обращается согласно славе Бога в возвеличенном на небесах Христе; и в нас Он пребывает согласно силе искупления. И Он не мог пребывать в нас до тех пор, пока все чуждое Богу в нас не было полностью уничтожено перед лицом Бога. Поэтому есть нечто абсолютно новое, в то время как более высокое свойство приписывается тому, что еще остается связанным с тем, чем они обладали издревле. Но как мы видим в 14-ой главе евангелия по Иоанну, есть два основных элемента утешения: присутствие Духа и пришествие Господа Иисуса, - поэтому здесь мы видим постоянное воздействие Духа на самых слабых из остатка израильтян, и далее настанет день Господа, в который их Бог-спаситель откроется своему ждущему народу. "Ибо так говорит Господь Саваоф: еще раз, и это будет скоро, Я потрясу небо и землю, море и сушу [аналогия с тем, что мы имеем теперь в небесном Христе, проходит через все пророчество Аггея от начала до конца], и потрясу все народы, и придет Желаемый всеми народами".
После тщательного обдумывания и исследования я уже не сомневаюсь, что эта самая фраза "Желаемый всеми народами" указывает на Мессию. Возникают некоторые препятствия, из-за которых образованный человек в другое время отрицал отношение ее к чему-либо подобному. Это кажется мне скорее необдуманным, чем мудрым. Как же часто мы предаем состояние наших собственных мыслей и чувств, рассуждая о Писании! Когда, находясь в подавленном душевном состоянии, не представляя себе божественную цель, мы бываем склонны предпочесть более плотское и потому более неверное толкование Слова Бога; нас устроит его низменное применение, и мы используем его для отрицания несравненно более важного и совершенного.
Дело в том, что Господь Иисус, Мессия, является постоянным объектом Святого Духа, говорит ли Он о человеке или о высшем долге, и неважно, в какой форме Он высказывается и какова суть сказанного. Называет ли Он его великим священником, пророком или царем, называет ли его Спасителем, победителем или судьей, - всегда тот, которого подразумевает от начала до конца Святой Дух, есть Христос; то же самое происходит с нашим толкованием, где Святой Дух отождествляет наши духовные привязанности с Христом и сообразует наши мысли с божественными намерениями и путями. Таким образом, фактически Дух Христа характеризует христианина. Несомненно, христианин, в первую очередь обязан увидеть, что это проходит через все Писание. Поэтому среди апостолов мы постоянно обнаруживаем в Павле это быстрое чутье в страхе пред Господом, которое во всем усматривает Христа, хотя в действительности оно присуще всему Новому Завету.
Но я не настаиваю на том, что "Желаемый всеми народами" должен обязательно признаваться как Мессия. Так толковали в основном древние, хотя некоторые из современных постарались усомниться в этом. Английские последователи ухватились за придирки немецких критиков и повторили их, совершенно не имея представления о том, что большинство этих сомнений были выражены деистами прошлого. Большинство скептических теорий, принадлежащих лютеранам, в настоящее время являются воспроизведением того, что Англия отбросила как ненужный хлам еще в семнадцатом веке. Англия не приняла этого, тогда это проникло в Германию, а теперь вернулось опять приукрашенным внешним благочестием эрудиции, сделанным по новому образцу, но только из того же старого материала.
Интересно знать, в каком смысле Мессия может быть желаемым всеми народами или язычниками. Нельзя же полагать, что Он действительно их желанный; но в принципе Он нужен им, и они признают его однажды как самое ценное сокровище всех народов. Ибо кто из народов в прошлом или настоящем действительно воздавал ему должную хвалу? Он не только надежда Израиля, Он станет истинным божеством и благословением для всех народов. И не может быть полного счастья в мире, пока не придет Он. Сама по себе эта фраза не кажется мне более трудной для понимания, чем схожее с ней высказывание, обращенное к Иудее в книге пророка Малахии (гл. 3, 1): "И внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищите, и Ангел завета, Которого вы желаете". Ни иудеи, ни язычники далеко не осознавали, как надлежало бы, истинную ценность Иисуса. Но этот день спешит к тем и другим, как бы ужасен и мрачен ни был час, предшествующий ему.
Что же касается грамматики, то такая фраза свойственна исключительно еврейскому языку, где подлежащее {В книге пророка Даниила, главе 11, 37 словосочетание "желания жен" явно означает Мессию. Гезениус допускает присутствие какого-то божества. Рационализм всегда умаляет и унижает} выражено существительным женского рода единственного числа, а сказуемое - существительным мужского рода множественного числа. Объясняя необходимость согласования, ни древние, ни поздние иудеи не проявили беспокойства по поводу данной грамматической конструкции и не перестали предполагать, что она подразумевает Мессию. Поэтому Р. Ахика, Паркхурст и Ли поняли ее одинаково, как и Джером в Вульгате. Если толковать это так: "И желаемые всеми народами, они придут", то английский читатель будет подразумевать скорее какую-то грубую путаницу. Септуагинта дает следующий вариант:"Избранные всеми народами придут", что, возможно, напомнит нам о необычном переводе фразы из 49-ой главы книги Бытие (ст. 10): eos ean elthe ta apokeimena aute kai autos prosdokia ethnon, {Августин написал лучше (De Civ. Dei, XVIII. 35), хотя мы видим, что он, как всегда, отступает от истины. Он относит это пророчество частично к прошлому, но, как ни странно, относит слова "veniet Desideratus cunctis gentibus" ко второму пришествию. Джером также считает, хотя и ссылается на Септуагинту, что в еврейском варианте указывают на Мессию, хотя Джером усматривает в этих словах только его первое пришествие} - "доколе не явится уготовленное для него и его будут ждать народы". Это почти перекликается с высказыванием Хенгстенберга - "краса всех язычников", или даже Эвальда - "прекраснейший из всего народа". Некоторые понимают это как "все язычники явятся с желаемыми вещами", другие как "явятся в..." и так далее, то есть явятся в Иерусалим; но я думаю, мы свободно можем отбросить данные варианты перевода как едва ли могущие претендовать на всеобщее внимание и доказывающие всего лишь то, что данная грамматическая конструкция трудна для понимания. А что касается версии "дорогие или ценные вещи", то если бы мы взяли ее, скорее всего для обозначения вклада язычников в храм иудеев или вклада других народов в церковь, то я удивлюсь, если кто-нибудь из христиан будет колебаться в суждении, что данное значение не может быть истинным. Доктор Дэвидсон вполне прав, что отвергает версию Стонарда - "они придут к желаемому всеми народами", и версию доктора Д. Кимхи - "с желаемым всех народов", или даже Хендерсона - "желаемое всеми народами придет", то есть благословение евангелия.
Но перевод доктора Д., как часто случается с критиками, имеет не лучшее обоснование, чем те варианты, что он отвергает, и в результате смысл сказанного им совершенно не отвечает требованиям данного стиха: "Правильный перевод будет [говорит он] таким: отобранные из всех народов". То есть самые благородные и лучшие из всех придут. Все народы представлены боящимися Бога, но только лучшие из народа представлены как являющиеся засвидетельствовать ему уважение. Возможно, в Септуагинте также подразумевается то же самое". Правда в том, что существительное часто используется в совершенно другой конструкции как определение (как существительное, определяющее качество), то есть обретает значение и смысл прилагательного. Поэтому оно часто переводится, например, как "приятный", "благочестивый" и так далее. Но в конструкциях аналогичных той, что перед нами, такое значение, как "отобранные", то есть самые лучшие и самые благородные из всех, должно свести на нет еврейский смысл этого выражения и придать, как я осмеливаюсь здесь заявить, смысл, чуждый данному контексту и несовместимый с ним. В 1 Цар. 9, 20 эти слова означают "все вожделенное в Израиле". Тогда как версия "отобранные" в Израиле, то есть самые благородные и лучшие, передает совсем не тот смысл. Это вряд ли касалось Саула и его отчего дома. И теперь эта фраза из Дан. 11, 37, хотя док. Д., конечно, заимствует тот смысл, что это была Астарта, но даже в этом смысле его перевод той же конструкции в книге пророка Аггея кажется мне опровергнутым его же взглядом на отрывок из Даниила. Несомненно, эти грубые вмешательства в область языка не прошли бесследно и кое-чему научили. Они показали, что легче находить ошибки в переводах того или иного предложения (несомненно, имеющие место), чем предлагать лучший вариант перевода.
Дело в том, что, возможно, не плохо было бы добавить, что иудеи использовали абсолютно другое слово, когда хотели передать смысл "избранный из всех", и это док. Д. знал, ибо сразу после он добавляет, что "желаемый" есть синоним слову "избранный" (Ис. 22, 7 {Прим. ред.: в русском переводе Библии -"лучший"}; Исх. 15, 4). В этом случае данная конструкция также перестает иметь характер прилагательного и определять последнее существительное и требует другого существительного, чтобы иметь какой-то смысл. Теперь было бы неправильным называть это синонимом; ибо правильное значение будет "избранный", а значение прежнего слова - "желаемый", и эти слова ни в коем случае не являются взаимозаменяемыми, даже в том случае, когда оба относятся к одному и тому же, что не всегда возможно. Поэтому в Быт. 23, 6 выражение "в желанном из наших погребальных мест" звучало бы абсурдным или, по крайней мере, передавало бы не тот смысл, ибо здесь подходит слово "лучший" или "избранный" и так с любым другим выражением, встречающимся в Библии. Поэтому док. Д. мог в данном случае ошибиться. Если читатель сравнит Ис. 22, 7 и Зах. 7, 14, то увидит, что использование в идиоме одного слова прямо противоположно использованию в идиоме другого, одно используется буквально в сочетании "лучшие долины твои", а другое - в сочетании "вожделенная страна", так что формы выражения этих двух фраз противоположны. Поэтому док. Д. поспешил с выводом, толкуя данный отрывок Библии в своем труде "Книги и проповеди", что перестанут отождествлять Мессию с "Желаемым всеми народами"; конечно, того, кто составляет их, можно прощать до тех пор, пока не появятся более веские доказательства плохого еврейского или плохого толкования Библии. В целом, хотя эта фраза носит неопределенный характер и ее смысл несколько неясен, все же она указывает на Мессию.
Частичное пояснение к этому можно найти в книге Исаии, главе 11, где дается описание Мессии: "И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет, как знамя для народов, обратятся язычники". Таким образом, язычники будут приведены к стопам Иисуса. Они будут, так сказать, облачены в ризы спасения и сядут у ног истинного царя. Возникает намеренное желание точных терминов, и мы можем догадаться из этого, что это желание необязательно субъективно. Личная вера придает завершенность объекту доверия. Христос - единственный, кто действительно является таковым пред Богом, и единственный, кто скоро станет таковым перед ними, ибо Он пребывает в здравой истине и является средоточием всего, что исполнено добра и ценности. Следовательно, духовному человеку нетрудно разобраться в этом. Трудно приходится ученым, которые хотят, чтобы все выглядело прилично; а там, где этого не происходит, они не упустят случая не упомянуть о Христе. Конечно, не таков путь веры, ведь верующий рад следовать за Христом, даже если Он по каким-то мудрым причинам скрыт от взора на некоторое время.
Далее, даже если кто-то и отклоняется от Христа к одной из известных альтернатив, то налицо грубое насилие. Предлоги либо вставляются без всякого на то основания, по желанию, либо ими удаляется нежелательный смысл. Но даже и тогда в самой фразе остается довольно много непонятного, независимо от того, как ее могли перевести, подлежащее является существительным женского рода в единственно числе, а сказуемое - существительным мужского рода во множественном числе. Затруднение в толковании не нарушает такого варианта перевода: "Придет Желаемый всеми народами". Даже хотя данная грамматическая конструкция выглядит неправильной, мы можем быть уверены, что все здесь продумано. Все языки, в том числе и классические, допускают использование анаколуфа, но больше всего греческий, на котором написан Апокалипсис; но мы часто можем видеть причину этого и должны научиться понимать, что для этого всегда есть святое побуждение. Я убежден, что ничего другое не дало бы так силу; но все же именно это обстоятельство дает случай поспорить. Там, где люди не полагаются на Христа через веру, они легко могут запутаться в своих мыслях, ведь если они не воспользуются этим, то сами запутаются в простом понятии. Поскольку здесь есть какая-то неопределенность в объекте желания, то они и ухватились за нее, чтобы убрать Христа из этого отрывка. И это они считают искусством критики и высшей проницательностью, тогда как это всего лишь доказывает, что они не находятся в струе свидетельства Святого Духа и не имеют уха, чтобы слышать.
Дело в том, что нельзя надеяться даже на самые точные и объемлющие учения, но только на учение Духа, если речь идет об отрывках Писания. Переводчики христианской литературы часто могут ошибаться через незнание идиоматических выражений, но на мирского ученого никогда вообще нельзя полагаться, несмотря на его безупречные лингвистические познания, потому что ему обязательно не достает еще более глубоких знаний. Он не знает ни Бога, ни его Сына и поэтому в познании истины не направляется Святым Духом. Тот, кто выбрал из книги пророка Аггея эту фразу (гл. 2,7), возможно, самый знающий среди английских прелатов. Я не сомневаюсь в его способностях, образованности и честности. Тем не менее поставленная на карту награда для многих чревата опасностью из-за безрассудных утверждений, опасностью слишком большой, чтобы закрывать на нее глаза или умалчивать о ней, когда те, кто по своему общественному положению обязаны ревностно защищать веру, на самом деле продолжают проводить тактику неверия, которая еще больше ведет к бедствию. Конечно, тот, кто выделил этот стих, не пытался серьезно разъяснить истину.
Сомнения, так присущие скептическим произведениям, были выброшены из разговора о пересмотре английской Библии. Док. Т., конечно, был одним из тех, кто поддерживал движение за исправление авторизованного перевода, а данный отрывок из Ветхого Завета являлся особым доказательством необходимости исправления перевода.
Хорошо известно, что есть подобные отрывки, напечатанные в Библии, которым на самом деле не положено находиться в Библии, как, например, отрывок о трех свидетельствах на небе в 1 Иоан. 5,7 {Прим. ред.: в английской Библии Д. Н. Дарби это место переводится так: "Ибо есть три, которые свидетельствуют. Дух, и вода, и кровь..." (1 Иоан. 5,7.8)}. Это также, я думаю, подразумевалось, тогда как каждый серьезный и беспристрастный студент согласился бы с этим, ибо только невежественное предубеждение согласится и примет эти стихи. Люди, хорошо разбирающиеся в том, что есть истинный текст Нового Завета, знают, что те же самые причины, которые требуют от нас принятия апостольских пророческих писаний в целом, вынуждают нас отказаться от этих предложений как от вставленных. Кроме этого, я убежден, что по существу они умаляют истину и не помогают высветить важнейшую истину о святой Троице, а только препятствуют узнаванию этой истины. Свидетельство на небесах (кому и с какой целью?) - это странное учение. И опять эти необычные выражения в Писании; никогда не найти в нем такого сочетания, как "Отец и Слово". Когда говорится об Отце, то упоминается и о Сыне, если Он назван в том же контексте, но никогда не говорится "Отец и Слово". Ибо "Слово" соответствует не "Отцу", а "Богу". Когда бы ни встречались эти термины в Писании, они всегда соотносятся следующим образом: "Бог и Слово" или "Отец и Сын", но никогда не встретить как в незаконной вставке "Отец и Слово". Сейчас не берусь рассуждать о простых причинах a priori, ибо если какой-то отрывок и появляется в сопровождении достойного внешнего свидетельства, будь он понятен или нет, я заставлю себя согласиться с ним. Там, где есть все основания считать его данным с самого начала и принять как документ, ниспосланный свыше Богом, я принимаю его безоговорочно, бесспорно, без всяких сомнений. Но в данном случае дело в том, что известно, что только греческие рукописи подтверждают этот самый отрывок, и это доказывает, что они либо поддельные, либо не представляют собой ценности, ибо не очень древние. Нет ни одной древнегреческой копии, содержащей данный отрывок. Следовательно, это, собственно говоря, было обнаружено в переводе Библии на немецкий Лютером, а также в первых греческих заветах под редакцией Эразма. Впоследствии это обнаружилось главным образом из-за протеста римских католиков, которые естественно беспокоились, что будет принят греческий вариант, поскольку Вульгата, наряду с некоторыми латинскими духовными свидетельствами, ручалась за него, и особенно с того времени, как Трентский собор объявил латинский вариант перевода Писания истинным и достоверным. Следовательно, если мы будем вынуждены ради истины отказаться от этого, то их достоверное Писание окажется в серьезной мере под сомнением. Таким образом, католики были явно заинтересованы в духовном плане поддержать его, в то время как никто другой не был заинтересован в этом. Но это совсем другой случай и вопрос.
Что же касается седьмого стиха из 2-ой главы книги пророка Аггея, {Можно было бы надеяться, что знаменитый Гроций был достаточно независим из самых вольных толкователей Писания. Но они ссылались на него, когда он подходил им, и отказывались от него, когда его совесть не позволяла ему впадать в заблуждения, необходимые им} то здесь допускается затруднение в понимании идиомы, ибо каждое толкование этой фразы переведено в нашей Библии как "придет Желаемый всеми народами". Современный еврейский вариант перевода, который в основном напоминает тот, что приводят немецкие рационалисты, не точнее, чем обычный христианский. Как я уже объяснял, наблюдается особая вольность каждого варианта перевода, свойственная всем случаям; но я уверен, что вариант "Желаемый всеми народами" или "предмет желания всех народов" более точен и как нельзя лучше, правдивее отражает величие этого стиля, чем тот вариант, который кое-кто навязывает нам, - "драгоценности", под чем подразумевается золото и серебро, о которых говорится далее. Следует помнить, что самый точный вариант перевода не обязательно является самым подходящим или лучшим, особенно в таком случае, как этот, где ошибка в согласовании встречается несомненно ради придания особой выразительности. Пересказ халдеев (древневавилонский), или Таргум Джонатана передает явно тот же смысл, что и английская Библия. {Одним из лучших знатоков древнееврейского языка, несомненно, был Датио, но он был слишком склонен занижать истинное значение Писания. Однако сейчас он рассуждает разумно и решительно выступает против тех, кто опровергает подразумевание здесь Мессии} Древнесирийский вариант перевода слишком свободный: арабский, похоже, передает почти тот же смысл, что и Септуагинта.
Так всегда случается там, где рассматриваемый нами объект отличается от божественного: истинный смысл этого отрывка Писания затерян. Нам остается лишь воспринимать его подобно тому, как воспринимает ребенок все, что говорит Бог, и стараться понять его верой; тогда как если нас захватит какая-то теория, то у нас заранее сложится предвзятое мнение и мы явно упустим суть Слова Бога, если не сказать, что извратим его. "И потрясу все народы". Да будет замечено, что здесь речь идет вовсе не о проповедовании евангелия всем народам, как и не о каком-то прообразе собрания. Следовательно, здесь не имеется в виду первое пришествие Господа, скорее, здесь выступает главная тема пророчества, то есть приход Господа-Мессии в его царство. Тогда Он потрясет все народы, и не только их, но и землю, и даже небеса. Ничего не может быть вернее этого смысла и размаха. Он потрясет небеса и землю, море и сушу. Именно на этот самый отрывок Писания ссылался апостол Павел в послании Евреям, главе 12, как на еще не сбывшийся: "Которого глас тогда поколебал землю, и Который ныне дал такое обещание: еще раз поколеблю не только землю, но и небо. Слова "еще раз" означают изменение колеблемого, как сотворенного, чтобы пребыло непоколебимое". Таким образом, всем становится ясно, что Бог наполнит свой дом славой. Великие галереи Ирода во внешнем дворе и жертвоприношения из золота и серебра во дни царя Ирода явно не смогли достичь этого обетования, даже если бы об этом второстепенном не упоминалось особым образом и отдельно. Нет основания верить, что храм Бога до явления Христа мог сравниться с храмом царя Соломона великолепием и пышностью внутренней отделки или чем-либо еще, кроме габаритов. Храм Зоровавеля превзошел храм Соломона, а храм Ирода был куда великолепнее, чем храм Зоровавеля.
Однако даже иудеи чувствовали, что "прежняя слава храма сего" состояла в том, что в нем были урим и туммим, скрижали, на которых Бог написал своей рукой, и видимая слава. К тому же Дух Бога являл надзор, о котором выразительно говорит пророк Аггей в том же контексте. Далее, жезл Аарона и горшок с манной небесной исчезли из ковчега. Их не нашли, когда был воздвигнут храм Соломона; они служили отличительным признаком их пребывания в пустыне, а не признаком царства славы. Но данный им закон все еще оставался в ковчеге, устав царства, как и прежде, когда этот закон появился. Какое еще вознаграждение могли они заслужить за свои явные промахи во всех этих отношениях? Обо всем, кроме одного, уже говорилось. Нужно иметь в виду обетование, включающее в себя все обетования благословения, какое бы ни предпочиталось точное служение или решение в первоначальной фразе.
Нет ничего яснее, чем то, что должно подразумеваться здесь. Господь явится и тогда потрясет вселенную, не только земную ее часть, но всю, включая небеса. Такого не случалось даже в первозданном хаосе до появления Адама (Быт. 1, 2). Но, кроме всего, Он потрясет все народы. Посему это не то, что называется "концом света", под которым подразумевается гибель всех до начала суда с великого белого престола. Ибо некоторые народы тогда, как бы их ни трясли, останутся в живых на земле. "И придет Желаемый всеми народами, и наполню дом сей славою, говорит Господь Саваоф". Поэтому ясно, что речь идет не о гибели вселенной, а о начале счастливого времени, ради которого каждая тварь страдает, но ждет его. И все народы тогда получат обещанного им и желанного, в ком они обретут благословение и доверие к друг другу (Быт. 12; Ис. 11). И они поймут его бесценность. Подобно иудеям, они презирали его, но Он придет и станет сразу средоточием всего, что привлекает их, станет подателем всего, что они пожелают. "Мое серебро и Мое золото, говорит Господь Саваоф". Он изымает для славы Бога все, что люди ценят больше всего; но что из всего того, которое Господне и будет восприниматься как таковое, можно сравнить с его славой?
Однако стих 9, кажется, по ошибке дан во многих вариантах перевода, древних и современных. Ибо о единении дома {Здесь я покажу, в какое замешательство приводит современного благочестивого и образованного человека то, что он не заметил (или скорее не понял в общем) неправильное толкование стиха 9. Господин Т. Р. Плятт, ученик известной эфиопской школы, опубликовал "Мысли о некоторых ветхозаветных пророчествах, объясняемых в Новом Завете, и о некоторых общих ошибках в толкованиях Писания". Оспаривая взгляд мистической школы, которая сводит мысли к тем же сомнениям, что и рационалисты, господин Плятт показывает, что Дух приводит в Новом Завете толкование многих пророчеств, содержащихся в Ветхом, и таким образом старается указать на явное содействие благочестивому вопрошающему. Исследуя несколько отрывков (Ис. 25, 6-9 в сравнении с Рим. 11, 25; Иер. 31, 34-40 в сравнении с Евр. 8, 7-12; Агг. 2, 6-9 в сравнении с Евр. 12, 18 и до конца), он констатирует среди прочих затруднений это упоминание о "сем храме", "сем последнем храме", храме, стоявшем во дни Аггея, в который явно не приносили богатства всех народов (под которыми он склонен был подразумевать то, что имелось в виду в спорной фразе стиха 7). Признаюсь, что это затруднение я не могу преодолеть} Бога забыто и его нет, и, несомненно, истинный смысл сравнения утрачен - другое состояние (положение) того же самого дома в более позднее время, когда Господь принесет мир в это место. Греческий вариант толкования, являющийся самым древним, в этом плане кажется мне наиболее правильным; арабский, насколько я могу судить, согласуется с греческим; то же можно сказать и о некоторых немецких критиках, таких как Де Ветте, Хитцунг, Маурер и Эвальд. Отрывок из книги Ездры ничего не решает относительно Агг. 2, 9; хотя она играет важную роль с точки зрения морали, между двумя этими отрывками Писания нет ничего общего. Никого не смущает факт наличия двух, и даже трех храмов; но Дух Бога осторожно дает понять, что все это один и тот же храм, как это ясно представляется из Агг. 2, 3. Итак, здесь не плохое подтверждение для тех, кто склонен призвать к исправлению данного текста. Было бы грустным думать о том, как часто одни и те же признаки вновь и вновь появляются в критицизме, равно как области морали: люди занимаются тем, чем, собственно, не должны, и забывают делать то, что обязаны. Делая то или другое, они совершают самую большую ошибку. Фактически отрицая то, что в 7-ом стихе (Агг. 2) говорится о Христе, они обкрадывают данный отрывок, лишая его самого яркого луча света и истинной силы; и они не сумели избавиться от того же недостатка, что портит всю прелесть этого отрывка и нарушает его обоснование в стихе 9. Пусть же они обдумают то, что написано в книге Ездры в главе 5, стихах 11-13 (как уже давно заметил Зеккер), где храм, что был построен, разрушен, вновь восстановлен и рассматривается как один и тот же дом (ср. 2 Фес. 2, 4). Это "храм Божий", о котором и сказано во всех этих отрывках.
Но из разъяснения, представленного выше (и даже без него), для всех внимательно читающих это пророчество становится ясным, что Святой Дух указывает здесь на храм, который один и тот же с самого начала и до конца. Он может в другом отрывке привлекать к нему внимание как к существовавшему в древности, когда правил царь Соломон, к его состоянию после плена во времена Ирода, и, наконец, к этому храму в последние дни, не говоря о том, что мы должны отличать состояние этого храма в промежуток времени между явлением антихриста, или человека греха, который сядет в этом храме, и его гибелью; то будет заключительное и очень отличное от прежнего состояние храма, подобно тому, каким он открылся людям в видении, описанном в книге пророка Иезекииля и каким они впервые представляли его (Иез. 40 - 42). Но везде здесь говорится об одном и том же "сем храме".
Отсюда можно понять, как опасны многие избитые факты, обращенные к иудеям, основанные на предположении, что стих 9 приучает к мысли о том, что Мессия явится накануне разрушения второго храма. Глава 9 из книги пророка Даниила позволяет сделать гораздо более точный вывод; но судя по тому, как выразительно сказано об этом доме, было бы ошибочным ставить ударение на втором доме там, где, как мы видим, целью является продолжить мысль о доме, пока он не наполнится славой после второго пришествия Господа. Нет смысла и в искажении фразы "и это будет скоро", ибо, как хорошо известно, в Ветхом Завете, как и в Новом, пророчество показывает, что настоящий покой наступит только в тот день. Две тысячи лет могут показаться долгими, не покажется таковым, если смотреть с точки зрения славы Бога. И как может трезво мыслящий человек {Я не могу охарактеризовать толкование, подобное тому, что представил К. Лапиде, который сначала перечислил одиннадцать случаев потрясения на небесах, затем восемь на земле, далее четыре на море и три причины всех потрясений и, наконец, в общих чертах сформировал перемещение среди народов. Джером, правда, подобным образом писал о древних, чего нельзя сказать о Теодорите, который понимает это как предсказание о Гоге и Магоге, которым суждено погибнуть во время общего кровопролития и оставить свои сокровища строителям храма. Не удивительно, что те, кто следовал за столь незримыми и противоречивыми проводниками, впадали в заблуждение или становились скептиками} на самом деле думать, что потрясение вселенной или всех народов совпадает по времени с первым пришествием, если даже мы не касались послания Евреям, главы 12, где это относят ко второму пришествию? Несомненно, иудеи сами, как и все остальные, повинны в том, что говорили так много о втором храме, упуская из вида смысл божественного послания; и, поистине, жалки их способы объяснения превосходства второго храма над первым (например, что он просуществовал на несколько лет дольше благодаря дарам язычников во времена Османской империи или наставлениям Ирода). То же самое можно сказать о попытке Абарбанеля путем доказательства, посредством измененной пунктуации и убедительных подчеркиваний указать на то, что третий храм, предназначенный для Мессии, наполнится славой, которая превзойдет не только славу храма Зоровавеля, но и Соломона. Очевидно то, что это всего лишь похожий на правду вымысел, превращающий в третий храм то, что выявлено в Агг.2,9, и истолковывающий {Удивительно, что К. Лапиде, хотя допускает промашку по отношению к первому и последнему, как и большинство других при обсуждении девятого стиха, делает ряд правильных замечаний и тем самым, не подозревая об этом, исправляется} это неправильно, преувеличивая таким образом смысл вопреки той пользе, к какой обращают это христиане.
Ясный смысл того, о чем говорится в стихе 9, следующий: "Последняя слава этого храма будет больше, нежели прежняя, говорит Господь Саваоф; и на этом месте Я дам мир, говорит Иегова Саваоф". Дом Бога един в представлении Духа, и это было бы единственным утешением каждому мыслящему иудею, который иначе был бы удручен. Он может быть впоследствии спасен и заново отстроен, а после сожжен или использован совершенно по другому назначению врагами, захватившими ими его; он, несомненно, будет возвращен опять иудеям, и еще раз будет больше прежнего осквернен. Но "сей храм" пребывает в его мыслях, и Он признает его как свой храм, когда Он будет пребывать в среде своего народа, который искупит свои грехи и поселится на обетованной земле и больше никогда не отступится от него, и никогда больше не будет рассеян по земле.
Для меня, признаю, мысль о том, что это один и тот же храм не только не нова, но, как любая истина, она кажется мне гораздо более прекрасной концепцией. Кроме того, она гораздо сильнее укрепляет чувство нравственной ответственности как стабильность намерения Бога среди иудейских перемен. "Последняя слава этого дома будет больше, чем прежняя, говорит Иегова Саваоф" {Прим. ред.: в русском переводе Библии - "слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего, говорит Господь Саваоф"}. Общепринятый перевод не только слабее, но и приводит к замешательству, ибо намекает на то, что сейчас мы слышим об одном храме, а потом о другом; правильный вариант перевода делает стих 9 полностью гармоничным со стихом 3. Выражение "этот дом" подтверждает, что он единственный; и однажды ощутив это, мы чувствуем, как же неправильно будет говорить "последний храм", как это мы читаем в стихе 9: "Слава сего последнего храма". Все приходит в равновесие только тогда, когда мы слышим слова пророка. "Последняя слава этого дома будет больше, нежели прежнего... и на месте сем Я дам мир". По мнению Бога, это все тот же храм, как и все то же место. Будь он осквернен или даже разрушен до основания и отстроен опять и опять, он все же сохраняет образ единственного дома, с печатью Духа на нем, который внушает: "И на месте сем Я дам мир". Так и будет в тот день. Народы больше не будут знать, что такое война. Каждый, кто останется в живых из всех народов после того, как Он потрясет не только землю, но и небеса, придет, чтобы отдать ему должное в этом доме молитвы от лица всех народов. Он дал мир в свое первое пришествие, Он даст мир в свое второе пришествие. Ибо на самом деле мы знаем его сущим пока на небесах и знаем, что Он есть наш мир. Более того, как сказал Захария, "Он возвестит мир народам, и владычество Его будет от моря до моря и от реки до концов земли".
Едва ли найдется еще что более восхитительное или чаще встречающееся в Библии, чем этот всеобщий мир, который Он - царь, царствующий по справедливости, - установит во всем мире до самого конца, когда передаст это царство Богу Отцу. Это явно связано с пятой главой книги пророка Михея, которую мы уже обсуждали. "И будет Он мир. Когда Ассур придет..." В этом отрывке мы также можем видеть, как Мессия возвеличивается в Иакове и делает свой народ среди всех остальных народов подобным льву, подавляющим восстания и не дающим никому надежды скрыться, а также подобным росе благословения и освежающему ливню. Истинно, Он станет желаемым всеми народами в тот день.
Далее следует еще одно послание (ст. 10-19), и здесь оно носит характер нравственного наставления; и мы лучше всего можем судить о том, что является нравственным, имея перед собой самого Господа. Это было, на мой взгляд, сделано в предшествующих стихах; другое благотворное увещевание следует дальше: "В двадцать четвертый день девятого месяца, во второй год Дария, было слово Господне через Аггея пророка: так говорит Господь Саваоф: спроси священников о законе и скажи: если бы кто нес освященное мясо в поле одежды своей и полою своею коснулся хлеба, или чего-либо вареного, или вина, или елея, или какой-нибудь пищи: сделается ли это священным?" Конечно же, священники ответили правдиво, когда сказали: "Нет". Святость от святого не передается кому-то еще. "Потом сказал Аггей: а если прикоснется ко всему этому кто-либо, осквернившийся от прикосновения к мертвецу: сделается ли это нечистым?" Последовал не менее утвердительный ответ. Всякий осквернившийся делает и другого, прикоснувшегося к нему, оскверненным. "И отвечали священники и сказали: будет нечистым. Тогда отвечал Аггей и сказал: таков этот народ, таково это племя предо Мною, говорит Господь, и таковы все дела рук их! И что они приносят там, все нечисто". Что касается нечистоты человека, то народ Израиля осквернял все, к чему ни прикасался. Все дела их рук были нечисты, а также и жертвы, которые они приносили. Чтобы поступать правильно и приносить чистую жертву, человеку самому нужно быть чистым.
Кто не увидит, что все это имеет прямое отношение и к нашему времени? Общее мнение на этот счет таково, что вы можете очистить мир, если войдете в него и свяжите себя с ним, но вместо этого вы не замедлите оскверниться сами. В настоящее время христианин должен следовать указанию очистить себя от всякого нечестия и следовать путем благочестия и мира с теми, кто от чистого сердца взывает к Господу. Нет более благотворного и полезного назидания христианину в настоящий момент, когда в христианском мире имеется такое замешательство, когда здесь мы можем столкнуться со всякого рода ловушками и испытаниями, как с отрицательными, так и с положительными.
В отрицательном смысле мы должны отделиться от всего, что порочно пред Господом. В положительном - мы должны следовать за всем, что исполнено добра и отвечает его воле, следовать с теми, кто заботится о его славе и исполняет его волю. Изоляция - это само по себе плохо, но отделиться от всякого зла перед лицом Господа - настоятельный долг каждого христианина; отделиться с той целью, чтобы объединиться по Слову Бога с теми, кто взывает к нему от чистого сердца. Бытующее в настоящее время мнение о том, что можно исправить зло или извлечь из него пользу, вступив с ним в контакт, является не только заблуждением, могущим привести в конце концов к разочарованию, если не завести в безвыходное положение, но это представляет собой принцип, который ведет не меньше как к предательству Бога. Фактически это отказ от его святости и от нашей обязанности поступать так, как поступал Христос, принявший обет творить добро. Что может быть более порочным?
Наряду с этим пророк Аггей призывает иудеев вновь обратить свой взгляд на пути Бога: "Теперь обратите сердце ваше на время от сего дня и назад, когда еще не был положен камень на камень в храме Господнем. Приходили бывало к копне, могущей приносить двадцать мер, и оказывалось только десять; приходили к подточилию, чтобы начерпать пятьдесят мер из подточилия, а оказывалось только двадцать. Поражал Я вас ржавчиною и блеклостью хлеба и градом все труды рук ваших; но вы не обращались ко Мне, говорит Господь. Обратите же сердце ваше на время от сего дня и назад, от двадцать четвертого дня девятого месяца, от того дня, когда основан был храм Господень; обратите сердце ваше: есть ли еще в житницах семена? Доселе ни виноградная лоза, ни смоковница, ни гранатовое дерево, ни маслина не давали плода; а от сего дня Я благословлю их".
И теперь Господь призывает их посмотреть, как верен Он своему слову. А разве его ученики не убедились в этом еще в древности? Но не могло быть еще более заметного случая, чем этот: то благословение, какое Бог дал, так сильно превзошло все их ожидания. Довольно, если мы сможем сослаться на наш собственный опыт в каком-то деле, которое в конце концов важно для нас самих и для других. Только любовь Христа дает все, что может быть от святой покорности, ибо она одна есть ее источник, совершенный образец и правило ожидания его возвращения. Для многих исполнение воли Бога было просто привычным делом и поэтому неизменный долг - сохранить себя чистым от всего, что позорит Господа; но кто бы мог когда-либо ожидать на основании того, что Он уже дал, откровение его слова, восстановление забытой истины, радость его присутствия и обширное, пусть косвенное, благословение всех народов через это? Разве мы не можем утверждать, что Господь превзошел все наши ожидания не только в своем милосердии, но и в неприятии и позоре в среде людей? Поэтому давайте возблагодарим его имя за то и другое. Это благословение придет, что бы мы там ни думали, если через благодать мы останемся верны Господу всеми помыслами сердца; равно как и возвратившимся древним иудеям Бог дарует обещание: "А от сего дня Я благословлю их".
Последнее послание Бога содержит в себе и подчеркивает перемену небес в их воздействии на землю. Речь идет не о собрании, а о царстве, когда оно будет пребывать не в терпении, а в силе и славе. "И было слово Господне к Аггею вторично в двадцать четвертый день месяца, и сказано: скажи Зоровавелю, правителю Иудеи: потрясу Я небо и землю; и ниспровергну престолы царств, и истреблю силу царств языческих, опрокину колесницы и сидящих на них, и низринуты будут кони и всадники их, один мечом другого. В тот день, говорит Господь Саваоф, Я возьму тебя, Зоровавель, сын Салафиилев, раб Мой, говорит Господь, и буду держать тебя как печать, ибо Я избрал тебя, говорит Господь Саваоф". Престол Давида будет установлен милосердной властью Бога, когда будут осуждены и наказаны царства язычников. Образ его особой близости и его выбор просматривается в "том дне". Зоровавель, хотя и является правителем, ясно символизирует образ Христа-царя, ибо, будучи сыном царя Давида и наследником престола в свое время, естественно претендует на эту роль. Только Мессия будет поставлен на царство и будет править вечно, пока на земле продолжится царство Бога; и оно установится в среде избранного народа, который возвратится из плена и мест, где был рассеян среди других народов. Как язычники ожидали от мира того, что должно было обнаружиться в собрании, так и теперь христианство ожидает от христианского собрания того, что Бог приберегает для Христа, и для Христа в его отношениях с израильтянами на земле, а также с собранием, прославленным на небесах. Открывшаяся истина грядущего века охватывает как восстановление царства для Израиля на земле, так и царствование святых на небесах, переходящее поистине в славное уподобление Господу, но, тем не менее, царствование с ним над землей.